В этнографический музей мы опоздали. Можно было, конечно, попробовать - проникнуть через забор, но, увы, я отлично знаю, что здесь самый бдительный в мире обслуживающий персонал. 10 лет назад приезжала я сюда с итальянским гостем... И поскольку русских в той поездке было в три раза больше, мы думали, что иностранец между нами затеряется, тем более, что и одет он был совсем не броско. Однако, затея наша провалилась. Бабушки-контролерши рассредоточились цепью нам навстречу и, в упор не замечая первый (русский) ряд, уперлись взглядами в нашего заморского гостя, который беспечно вышагивал за нашими спинами. Ладно бы он был источником их бабушкиных доходов... Так ведь нет, просто - порядок должен быть, иноземцы должны платить в 2 раза больше за билет. Впрочем, как потом оказалось, в Италии многие музеи тоже для своих дешевле .

... Если бы этнографический музей был нашей единственной целью, наверное, мы бы расстроились. Но главной-то целью нашей поездки в Витославицы и Юрьев монастырь был пикник на берегу Волхова (с видом на Рюриково городище, которое как раз напротив, на другом берегу) . И денек выдался такой, что если бы было больше времени, то можно было бы и искупаться, и на кораблике прокатиться.

Так, кстати, все и делают - садятся на катер на пристани у Детинца и плывут в музей, обозревая берега. С барки отлично видно и Кремль, и Ярославово дворище, и Рюриково городище, и Юрьев монастырь, который от города по реке всего в 3 км. А еще через километр, у истока реки Волхов из озера Ильмень, на месте древнего языческого святилища стоит Перынский (или Рождества Богородицы) скит, также приписанный к Юрьеву монастырю. Есть версия, что Перынский холм - это одно из мощных (намоленных) "мест силы". Ничего удивительного: Перун - это языческий предшественник Юрия-Георгия (первый метал молнии, второй - копья) .

Финны называли озеро - Ильмер, а новгородцы - Словенским морем. “Ilma” с финского означает "воздух, погода", то есть Ильмер-ярви у финнов - это озеро, которое делает погоду. Новгородцы тоже придумали свою версию названия озера: Илмера - сестра князя Словена, сына Скифа, правнука Иафетова...

В монастыре сразу привлекает внимание приземистый храм с синими куполами в звездах. В русском храмовом зодчестве цвет купола, как правило, символичен. Серебряные главы - у тех храмов, которые посвящены святым, золотые - у главных храмов и тех, которые выстроены во славу Христа и двунадесятых праздников. А такие - синие со звездами - обычно венчают храмы, посвященные Богородице. Но этот собор назван как раз в честь двунадесятого праздника Воздвижения Креста...

И это не единственная загадка монастыря. Есть в обители храм, который как раз посвящен Богородице. Увидеть, правда, его непросто: пещерный храм Похвалы Пресвятой Богородице находится в подземной части Спасо-Орловской церкви (в Архимандритском корпусе). До революции в этом храме находились мраморные гробницы владыки Фотия и Анны Орловой-Чесменской, на деньги которой и возведены почти все постройки монастыря, которые дожили до наших дней. Даже стены Георгиевского собора при Фотии расписали заново (уничтожив при этом фрески 12 века), а его новый ампирный иконостас обошелся графине Орловой в полмиллиона рублей.
Для сравнения: Пушкину, зачисленному в Коллегию иностранных дел, было назначено жалованье примерно 400 рублей в месяц.

Анна владела громаднейшим состоянием, доставшимся ей от отца - Алексея Орлова, того самого, который помог Екатерине прийти к власти, разбил турков в Чесменском сражении... и за какое-то из этих деяний удостоился места на памятнике "1000-летие России". Дочь и отец боготворили друг друга, и после смерти отца Анна была сама не своя. Ее больше не интересовали балы и развлечения, она отказывала женихам и жертвовала огромные средства церкви.

Через некоторое время в ее жизни появляется Фотий, точнее Петр Спасский. Вероятно, молодой священник владел искусством гипноза или, как теперь говорят, обладал харизмой, потому как богатая (ее украшениям завидовали даже при императорском дворе) и привыкшая к светской жизни 35-летняя женщина, вдруг бросила всё и поехала за щедушным малорослым Фотием в Юрьев монастырь (она поселилась в усадьбе рядом с монастырем).

Об их отношениях сплетничали все кому не лень и смаковали стишки в стиле Баркова, вроде бы вышедшие из-под пера Пушкина... Молва зла и чаще всего клевещет. Скорее всего, к смене образа жизни Анну привело глубокое потрясение: после смерти дорогого батюшки она узнала о его причастности к убийству Петра III и смерти княжны Таракановой... И всю оставшуюся жизнь она посвятила искуплению грехов своего отца, жертвуя огромные средства из его состояния на нужды церкви. Анна крестила всех своих крестьян-чувашей в Самарском уезде, а Юрьев монастырь выжил и сохранился только благодаря ей. Ее благотворительность простиралась не только на многие российские храмы, но и на храмы Цареграда, Александрии, Дамаска и Града Святого.

Фотий - личность странная и неоднозначная. Пушкин написал на него эпиграмму: "Полу-фанатик, полу-плут; ему орудием духовным проклятье, меч, и крест, и кнут. Пошли нам, господи, греховным, поменьше пастырей таких, - полу-благих, полу-святых." Однако, как бы не оценивал блаженного свет, в умении убеждать ему не откажешь. В те годы, когда "ни одна пушка в Европе не смела выстрелить без разрешения России", угроза самой основе государства - православию, по мнению Фотия, исходила от надвигающегося с Запада тумана мистики, атеизма и масонства. Анна устроила ему встречу с Александром I, которого священник убедил-таки закрыть все масонские ложи на территории Российской империи.

В 1838-м Фотий, истязавший себя всю жизнь веригами и постами, умер. От власяницы и вериг на его теле не заживали гнойные раны, а от последнего поста желудок его так ссохся, что пищи более принимать не мог. Врач констатировал смерть от "атрофы кишечника". Анна проводила духовного отца в последний путь и осталась жить в своем имении в Витославицах подле монастыря. В 1845-м она приняла монашеский постриг и в 1848-м решила наконец переехать в Петербург. Навестив склеп Фотия, Анна (в полном здравии) зашла к новому настоятелю монастыря Мануилу, и... вдруг отошла в мир иной... Слухи об ее убийстве пошли после того, как в 20-м веке могила ее была вскрыта, и положение трупа не оставляло сомнений, что женщина была похоронена заживо.

При разорении монастыря в 30-е годы 20 века останки Анны и Фотия были тайком перезахоронены у Благовещенской церкви в Аркажах, что находится в километре от монастыря.