Поздней осенью световой день короток, а очень хотелось побродить еще по Монрепо. Поэтому в Выборг заскочили на минутку. Как известно, Выборгский замок - единственный в России памятник западного средневекового зодчества, точнее, хорошо защищенная шведская крепость.

Заложена она была в 1293 году, спустя два века после того, как эпоха викингов благополучно завершилась, а их крещеные потомки вполне могли участвовать в крестовом походе шведского маршала Торгильса Кнутссона, который фактически был в это время правителем Швеции при малолетнем короле Биргере. Этот же Кнутссон через 7 лет построит и Ландскрону, предшественницу Ниеншанца и Петрозавода. Но с Ландскроной выйдет осечка, новгородцы сумеют ее взять и разрушить, что сильно скажется на карьере Кнутссона. Маршал будет отстранен от власти и в 1306-м казнен. А здесь был его звездный час, торговое поселение корел вблизи Воловьего (ныне - Замкового) острова он разрушил, на острове заложил замок и основал Святой город - Выборг.

Целью третьего крестового похода шведов было принудить язычников-корелов принять латинскую веру. Новгородцы, правда, уже обратили всех желающих в христианство, но формальное разделение Западной и Восточной Церквей случилось задолго до этих событий, поэтому новгородцы для посланников папы были те же язычники. Неудивительно, что маршала в походе сопровождал епископ. Удивительно, что в честь епископа, как пишут некоторые журналисты, был назван 50-метровый донжон. Возможно, с легкой руки "МК" эта нелепица была растиражирована в сети. Маршальского епископа, кстати, звали Петер, а Олафович у него было отчество. Олаф - вообще у скандинавов имя популярное.

Ну а тот Олаф, в честь которого была названа башня (и не только в Выборге, и не только башни с замками, но и церкви), жил на несколько веков раньше Кнутссона, шведом не был и к набегам крестоносцев никакого отношения не имел, скорее, наоборот, с новгородцами его связывала крепкая дружба.

Впрочем, шведы за 200 лет до основания Выборга с русскими тоже дружили и даже состояли на службе у Ярослава Мудрого, женатого на их соотечественнице - дочери первого христианского короля Швеции Олафа Скетконунга. Шведскую принцессу звали Ингигерд, и вполне возможно, что ладожские земли назвали Ингрией (позднее Ингерманландией) в ее честь. Во всяком случае, выходя замуж, она потребовала в качестве вено (выкупа за невесту) именно эту территорию.

У другого претендента на сердце Ингигерд прозвище было - Толстый. Наверное, в те времена это было комплиментом, потому что юноша "был невысок, коренаст и силен. Волосы у него были русые, лицо широкое и румяное, кожа белая, глаза очень красивые, взгляд острый, и страшно было смотреть ему в глаза, когда он гневался." Был он, как и отец принцессы, конунгом, только норвежским, и звали его тоже - Олаф (сын Харальда Гренландца и праправнук Харальда Прекрасноволосого).

Олаф Норвежский сватался к дочери Олафа Шведского еще раньше Ярицлейфа, более того, она отвечала ему взаимностью, хотя в глаза его не видела, зато много слышала о нем от своего дяди, желающего примирить шведов с норвежцами. У скандинавов тогда тоже была сплошная междоусобица, и Олаф Шведский своего норвежского тезку знать не хотел: "Таков твой совет, Ингигерд, чтобы я отказался от власти в Нореге, а тебя отдал в жены Олафу Толстому. Этому не бывать. Напротив, зимой на тинге в Уппсале я объявлю всем свеям, что народ должен собраться в войско, раньше чем вскроется лед. Я отправлюсь в Норег и предам эту землю огню и мечу, и так отплачу им за их неверность"

Однако, тинг (народное собрание) постановил отдать Ингигерд норвежскому конунгу, невеста отправила в подарок своему жениху "шелковый плащ с золотым шитьем и серебряный пояс" и было назначено время и место для свадьбы... Счастливый жених приехал, но невесты не дождался. Тинг конунгам не указ, шведский Олаф разгневался не на шутку, и дочь отдал замуж в Гардарики.

Дочери тогда отцу не перечили, а отцы выдавали дочерей замуж в надежде обзавестись союзниками. Вот шведский конунг и выбрал себе в друзья конунга Ярицлейфа , хотя, может, и наоборот, Ярицлейфу было выгодно породниться со шведами, его ведь не зря потом Мудрым прозвали.

А Олаф Норвежский тайком женился на второй дочери Олафа Шведского, хотя об Ингигерд он не забыл, и не только с ней встретился позже в Гардариках, но и отправил ей на воспитание своего сына Магнуса, рожденного, правда, не женой, а наложницей: "...думается мне, что нигде моему сыну не будет лучше, чем у конунга Ярицлейфа и княгини, которую я знаю как самую выдающуюся из женщин и более чем дружелюбно расположенную ко мне". Сам он посетил Ингигерд в тяжелые для себя времена, потеряв союзников и власть. В те времена от политических противников бегали не из России в Скандинавию, а наоборот, оттуда - сюда. Через полгода Олаф засобирался назад, хотя Ярослав принял его хорошо, даже готов был княжество какое-нибудь дать. Но Олаф принял решение возвращаться в Норег, где и погиб вскоре, 35 лет от роду.

Однако, за время своего правления он много успел сделать для христианизации норвежцев и освобождения страны из-под власти чужеземцев. За это через год после смерти церковь канонизировала его и провозгласила "вечным королем" Норвегии, тем более, что и имя его переводится с древнескандинавского, как "происходящий из древнего рода". Мощи первого норвежского святого оказались нетленными, и с ними стали происходить случаи чудотворения. Например, волосы и ногти продолжали расти так, что их постоянно приходилось подстригать. Вспомнили и о его прижизненных чудесах, саги сложили, а его сын Магнус, получив престол, ввел празднование дня Святого Олафа.

Одна из самых любимых легенд в народе о короле Олафе II рассказывает, как он спас со скалы раненую козу, и после выздоровления она каждую ночь стала приносить ему редкие целебные растения. Поэтому в новогоднюю ночь норвежские детишки в свои башмаки кладут угощение для козы, от которой наутро ждут подарков.

А со своей любимой небесный покровитель Норвегии и последний западный святой, признаваемый и православной церковью (церкви разделились спустя 20 лет после его смерти) встретился на небесах. Ингигерд - благоверная княгиня Ирина, прожив 30 лет в браке с Ярославом, родила 9 детей, в 1045 году приняла монашеский постриг и после смерти тоже была причислена к лику святых с именем Анна Новгородская.