"И мы забыли навсегда, Заключены в столице дикой,
Озера, степи, города И зори родины великой.
В кругу кровавом день и ночь Долит жестокая истома...
Никто нам не хотел помочь За то, что мы остались дома,
За то, что, город свой любя, А не крылатую свободу,
Мы сохранили для себя Его дворцы, огонь и воду. "

(Анна Ахматова, "Петроград 1919")

Из Шумерийской кофейни в Шереметевском дворце Анна Ахматова и Владимир Шилейко переехали в служебный флигель другого дворца - Мраморного, где второму мужу будущей великой поэтессы выделили две комнаты от Российской академии истории материальной культуры. Есть разные мнения об этом странном браке, в котором супруги называли друг друга столь же странными именами: он называл ее Акумой (ахматоведы переводят c японского, как "нечистая сила"), она его - Буканом (пугало для детей или та же "нечистая сила" у славян). Но, наверное, важны не названия, а интонации. Остались стихи и письма, которые яснее всяких толков сохранили тепло их душ.

Вместе с ними жил добряк-сенбернар, которого Владимир Казимирович подобрал на улице, а Анна Андреевна, в калошах, подвязанных веревочками, выводила Тапа гулять на Марсово поле, спасая пса от табачного чада его хозяина-гения. Скудного пайка едва хватало. Шилейко мог обойтись без пищи, но не без курева. Оно его и сгубило. Он умер в 30-м от чахотки, не дожив до 40. Сама Анна Андреевна говорила о нем с восхищением, хотя и замечала, что "если бы я дольше прожила с В. К., я тоже разучилась бы писать стихи... Он просто человек был невозможный для совместного обитания...”

Вероятно, в этом и объяснение, почему она ушла жить к Ольге Судейкиной, но в 1924-м после отъезда подруги в Париж Анна Ахматова вновь вернулась с Фонтанки на Миллионную, 5 ухаживать за Тапом. Шилейко в том году много времени проводил в Москве, где служил в Музее изящных искусств. Тап болел и грустил без него. А Владимир Казимирович писал бывшей жене теплые письма с забавными рисунками и подписью: "Твой друг и брат".

Им удалось сохранить дружеские отношения, начавшиеся еще в пору озорных маскарадов в артистическом кабаре "Бродячая собака".

Официально прибежище для артистической богемы на углу Михайловской пл. и Итальянской ул. было зарегистрировано как "Подвал Общества интимного театра" и открылось в ночь на 1 января 1912 года. За три года существования клуба в стенах подвала, расписанных фантастическими фресками Сергея Судейкина и геометрическими фигурами Кульбина, перебывал весь цвет русского ренессанса. Спектакли, поэтические вечера, битвы футуристов с акмеистами, капустники и маскарады, диспуты, презентации литературных сборников, рождественские мистерии, лекции и доклады... В "Свиной книге", лежащей у входа в Большой зал на тумбе, остались бесценные автографы, шаржи, эпиграммы, рисунки, нотные экспромты и даже "Мысли о театре будущего", написанные рукой Вахтангова. Книга, к сожалению, канула в лету. Спустя 3 года власти закрыли "притон богемы", по причине продажи спиртных напитков, запрещенных в военное время. Но "полночную гофманиану" подвала вберет в себя "Поэма без героя" Ахматовой.

А "Бродячая Собака" мистически спасет ее в 1941-м. В начале войны Анна Андреевна, как и все ленинградцы, оказывает посильную помощь городу: роет траншеи, шьет мешки для песка, красит огнеупорной известкой балки на чердаке Шереметевского дворца, пакует ящики с художественными ценностями, укрывает скульптуры. Однажды воздушная тревога застала ее на Михайловской площади, и все из трамвая бросились в ближайший двор, поглубже, в подвал... Подвал был тем самым, приютившим когда-то бездомных поэтов.

После закрытия "Бродячей Собаки" в 1915-м идейные ее вдохновители сделали еще одну попытку создания в Петербурге литературно-артистического кабаре. Теперь оно называлось "Привал комедиантов" и находилось на углу Марсова поля в доме Адамини. В 18-м веке здесь разыгрывали commedia dell'arte, а с конца 19-го века гуляла широкая масленица. В том же доме с 1910 года жила "Коломбина 10-х годов"- Ольга Глебова-Судейкина. В "Привале комедиантов" Юрий Анненков специально для нее поставит балет-пантомиму Дебюсси.

... А солнечным мартовским днем 1962 год Ахматова вновь проедет через любимый город сквозь "страшный фон жизни и стихов" и вспомнит свой серебряный век: «И пустые окна Мраморного дворца («Там пью я с тобой ледяное вино...»), и угол Марсова Поля, откуда не хочет и не может уйти моя поэма, и ворота, в которые мы когда-то входили, чтобы по крутой подвальной лестнице сойти в пеструю, прокуренную, всегда немного таинственную «Бродячую собаку»...»

Михайловская площадь сегодня называется площадью Искусств, и в одном из подвалов углового дома (пл.Искусств, 5) к 300-летию Петербурга вновь открыто кафе "Бродячая Собака".