Кто из русских не помнит того волшебного,
волнующего чувства, которое испытываешь, увидев утром в
окне первый снег, нападавший за ночь!..
Вот такое же чувство простора, чистоты, свежести и радости
я испытывал, когда мы вышли на улицу. Был обыкновенный солнечный,
прохладный осенний день. Но душа играла и видела все по-своему.
("Купол Св. Исаакия Далматского" А.И.Куприн)
Ни одна моя поездка в Питер не обходится без свидания с Исаакием.
Давным-давно случилась наша первая встреча. Тогда, под впечатлением
только что прочитанной книжечки стихов профессора эстетики
Геннадия Алексеева величественный собор мне, действительно,
показался безнадежно одиноким. Но в этом году ноябрь больше
похож на апрель - небо без единого облачка, первый снег и
совершенно весеннее солнце. Кажется, повеселел и Исаакий  .
Петр выбрал Исаакия в небесные покровители города не случайно.
Первый российский император родился в день памяти преподобного
Исаакия Далматского, и первый храм в честь византийского святого
заложили уже через 4 года после основания города. Это была
маленькая деревянная церковь, переделанная из чертежного амбара
Адмиралтейства. Именно в ней Петр I венчался уже официально
с Мартой Скавронской (будущей императрицей Екатериной I),
а позже - давали присягу на верность отечеству моряки Петровского
флота.
Нынешним видом собор Св.Исаакия обязан Огюсту Рикару де Монферрану,
приехавшему после поражения Наполеона в Россию счастья искать.
Может быть, собору передалось его одиночество на чужбине,
но фортуна ему благоволила. Александр I как раз решил реконструировать
предыдущую версию собора, начатую при Екатерине II архитектором
Ринальди, тем самым "мастером мраморных фасадов",
который строил дворец-благодарение для Григория Орлова. Но
... через 28 лет после начала строительства Екатерина умерла,
а собор успели построить только наполовину. Император Павел,
недолго думая, оставшийся мрамор отдал на строительство Михайловского
замка, а собор повелел побыстрее достроить кирпичом, обезобразив
проект Ринальди. В результате получился "двух царствований
памятник приличный: низ мраморный, а верх кирпичный".
Александр I кирпичное безобразие решил исправить, но, как
и Екатерина, тоже не дожил до окончания строительства. Новый
долгострой продолжался еще 40 лет. За это время Монферран
разбогател, собрал замечательную коллекцию античной скульптуры
(уступающую только Эрмитажу), наверное, выучил русский язык,
по крайней мере, стал считать себя русским архитектором. Во
Франции его, действительно, тогда мало кто знал, а в России
он стал автором крупнейшего архитектурного памятника победе
русской армии над армией Наполеона (арка Главного штаба со
всем комплексом здания и Александровской колонной в центре
Дворцовой площади).
Теперь о Монферране знают все, а экскурсоводы обязательно
рассказывают дурацкую шутку о том, почему так долго строился
собор: язвительные современники объясняли долгострой предсказанием
Монферрану скорой смерти сразу после окончания строительства.
Так оно, впрочем, и случилось. Но вряд ли стоит обвинять самодержца
Александра II Николаевича в том, что он не выполнил последнюю
просьбу зодчего и не позволил похоронить его под стенами собора,
которому он отдал большую часть жизни. Анри Луи Огюст Леже
Рикар де Монферран, создатель главного кафедрального собора
Российской империи, православие так и не принял.
Теофиль Готье, посетивший Питер в год смерти Огюста Рикара,
записал свои впечатления о соборе и городе в книге "Путешествие
в Россию": "Что может сравниться в великолепии с этим золотым
городом на серебряном горизонте, над которым вечер белеет
рассветом."
---------------------------------------------------------------------------------------
 Почему
вдруг меня потянуло за несколько часов до поезда в Таврический
сад (дворец Потемкина - это, скорее, повод, а не причина),
мне стало ясно на первой же аллейке, где одинокий гитарист
пел: "Под небом голубым"... И даже, пожалуй, понимаю,
почему Питер решил проводить меня именно этой песней .
А Таврический сад, оказывается, имеет самое прямое к ней отношение.
Она была написана в мастерской художника Бориса Аксельрода,
трудившегося в это время над мозаичным панно "Небо на
земле" как раз для Таврического сада. Под его мастерской
в подвале лежали тонны голубого смальтового неба, и над ним
художник творил свой золотой город .
|
